Воспоминание судового механика рыболовного флота. Продолжение. Часть 8.

Воспоминание судового механика рыболовного флота. Продолжение. Часть 8.

Читайте предыдущие статьи
Воспоминания старого моряка, в прошлом судового механика рыболо вного флота. Часть 1-5.

Воспоминание судового механика. Работа на Балтике на небольших р ыбоперерабатывающих судах.

Воспоминание судового механика р ыболовного флота. Работа на Балт ике. Продолжение. Часть 7.


Штурман Виктор Дмитриевич.

История со штурманом Сашей была не единственная в нашей конторе, в которую устраивали в море всех, но не все приживались. То, что наши рыбаки пили много на берегу, конечно, было, но старались до определённой черты. В рейсах вели трезвый образ, пахали все, как командный состав, так и рядовые матросы, по 12 часов, не смотря на разные погодные условия. В прошествии времени, во время стоянки между рейсами, в Вентспилсе, на причале появился моряк в полной морской форме, на которой сверкали нашивки, а на голове была фуражка тоже вся в золоте. У моряка ещё была на лице типа бороды с усами, весь вид его показывал нам, что это перед нами морской волк или какой-то начальник, из конторы, которого мы не знали. Вежливо спросив, есть ли капитан на борту, зашел к нему в каюту. К вечеру экипаж узнал это, прислали нам нового 3-го штурмана, и он пойдёт с нами в рейс. Как штурмана передавали дела, и как это происходит, не моё дело, и я ими не интересовался. Мы его не знали и когда вечерком собирались, выпить по «рюмке чая», его не приглашали. Старпом, во время посиделок, на вопрос, где обитает штурман, сообщил, что он по вечерам сидит в штурманской и изучает карты промысла.
Стоянка закончилась, снабжение погружено, и мы как всегда пошли на выход из порта ближе к 24 часам. Просто к этому времени основной экипаж, уставший от возлияний, отдыхал. Пограничники всех пересчитали по головам и выпустили нас в море. У меня была вахта с 04 утра, и я законно отдыхал в каюте.
Сквозь сон я слышал вместо монотонного звука главного двигателя, что наше судно производит какие-то реверсы и главный двигатель работает то в вперёд, то назад. 2-й механик во время передачи вахты мне сообщил, что у штурманов отказали все приборы, и они не знают куда идти. На моей вахте реверсы главного двигателя прекратились, и мы на малом ходу, куда-то пошли. Через некоторое время с мостика телеграфом остановили ГД. Выглянув из машинного отделения, я с удивлением увидел, что мы стоим у причала, от которого уходили в рейс. Подошел стармех и сообщил, что мы постоим тут ещё пару суток, и он не знает что произошло. В каюте капитана слышались громкие голоса, там шла какая-то разборка. Нас это не касалась, попив чайку после вахты, лёг отдыхать. В обед поднялся без всякого аппетита, пообедал, зашел к стармеху узнать, что происходит и что планируется. У старшего механика узнаю, что при выходе из порта обнаружилось наши, на то время компасы судовые, оказались не рабочем состоянии.
Делаю небольшую справку, судно наше, построенное в конце 50 годов, имело два компаса магнитных. Один стоял на верхнем мостике, а другой в рулевой рубке. Во время стоянок в порту их снимали и укладывали в специальные для них деревянные ящики, в штурманской, под замком. Ответственным за хранение за ними вместе с картами был 3-й штурман. Перед выходом в рейс их ставили на штатные места, что и было сделано перед выходом нами в рейс. После того как мы отшвартовались и капитан получил сведенье где идёт промысел дал указание на какой курс ложится. Тут же он получил сообщение, что компас как-то странно работает и не реагирует на изменения курса нашего СРТ. Был осмотрен прибор и установлено что он не работает. Решено было проверить работу и прибора, что стоял на верхнем мостике. Установлено, что он тоже не подаёт признаки жизни и ещё то, что из него пропала жидкость, что в нём находилась. От порта, в тёмное время, что мы вышли, находились недалеко и капитан, получив разрешение с порта, решил вернуться, пока виден вход в порт. На наши манёвры компасы не реагировали, и мы вернулись обратно к причалу. Матросы проснувшись и выйдя из кубрика с больными головами, ничего понять не могли и быстро организовали доставку «лекарства» на борт. После обеда было сообщено экипажу, что простоим у причала около 2-х суток. У капитана продолжалась разборка и нас особо, что там происходит, не информировали. К вечеру узнали, что 2 компаса, такие-же, взяли на соседнем СРТ из нашей конторы, который стоял на отстое. Поскольку СРТ, что стояло на отстое, было такой же серии и постройки, что и наше, то компасы подходили нам полностью. Плюс они находились в рабочем состоянии. Через сутки прибыл новый 3-й штурман и быстро принял дела. Был приказ готовить ГД к работе и что к вечеру отойдём в рейс. Экипаж в основном находился на верхней палубе, когда 3-й штурман, что сдал дела, покидал наш борт. Снова мы увидели его в форменной одежде. Весь в золоте от нашивок он проследовал на берег, не прощаясь с нами. Как заметил один из нашего экипажа старую поговорку «не всё золото что блестит» и мы все согласились. Как потом нам рассказали знавшие того штурмана, он был любителем огненной воды в одиночку. Когда деньги кончились, он место того, что бы попросить, у кого в долг, вскрыл сначала один компас, и когда жидкость там кончилась, залил водой. Авось пройдёт. Потом и второй осушил, но залить водой не успел. О своих действиях штурман промолчал, надеясь потом на свалить на матросов. Мы же наутро вышли, провели девиацию, т.е. отрегулировали работу компасов на новом месте. Зарегистрировали всё в особом журнале, и ушли на промысел. Об этом штурмане больше не вспоминали хотя осадок неприятный остался о этом происшествии.

Мачта.

В свою работу 3-го механика я с помощью товарищей освоил и уже стал различать переменный ток от постоянного. Менять лампочки много ума не надо было. Движки были знакомые т.к. я их ремонтировал в своё время на заводе. Если в своё время делать двигателям профилактику – они проблем не создают. Привык и к работе на подвахте - закатывание солёной кильки в банки. Заработки были нормальные и если не злоупотреблять спиртным, то жить можно было нормально. Даже поступил в автошколу, чтобы научится водить машину и сдать экзамен на водительские права. Проблема проявилась один раз когда в рейсе потребовалось лезть на мачту и заменить там лампочку топового сигнального огня. Делаю не большое разъяснение. На каждом судне во время движения ночью по морю, реке, озере включаются ходовые огни. Два огня, красный и зелёный, установлены по краям рулевой рубки, а белый, на самом верху судна в данном случае, на мачте. По этим огням можно определить габариты судна, и в какую сторону оно направляется в тёмное время суток.
Однажды, когда мы работали у берегов Швеции, разыгрался шторм, и нам пришлось, попросить власти Швеции отстоятся у берега острова Готланд до окончания шторма. Разрешение было получено, и мы встали на якорь в одном из заливчиков острова. В 04 часа, меня разбудил второй механик на вахту и сообщил, что с мостика дано указание готовить машину к запуску 06 утра. Но в шесть утра меня попросили подняться на мостик. Когда поднялся, увидел там капитана и всех штурманов. Мне радостно сообщили, что при включении ходовых огней не включается топовый огонь, который находится на мачте и судно не может в тёмное время, снятся с якоря и идти на промысел. Мне было предложено лезть на мачту и заменить лампочку. Я знал, что лампочку для топового сигнального огня ставят специальную с двумя спиралями и в случае, если одна спираль перегорит, то включают вторую запасную. Мне сообщили, что вторая спираль тоже сгорела. Хоть шторм стал утихать, я наотрез отказался лезть на мачту, указав, что моё место как механика в машинном отделении, а не на мачте. И что все электрические работы буду делать в светлое время суток и после вахты. Добавил, что уже начинает светать и скоро можно идти на промысел и без сигнальных огней. Со мной капитан согласился, и я удалился на вахту в машинное отделение. Мое настроение было испорчено, и не только перспективой лезть на мачту, но и, то, что это придется делать мне.
Дело в том, что с детства я не очень любил лазить по деревьям, но и, то, что на высоте более метра над землёй на дереве чувствовал себя неуютно. Даже в детстве, по вечерам, когда с группой своих товарищей и друзей, проверяли чужие сады на предмет созревания плодов, я на деревья не лазил из-за неуверенности себя на высоте и собирал плоды на земле.
Сдав вахту и позавтракав без аппетита, зашел к стармеху и тот был уже в курсе проблем. Спросил, когда я собираюсь менять лампу на мачте. Ответил, наверно после отдыха и обеда. Надеялся что может найдется желающий место меня залезть на мачту.
Завалился спать, но проблема лезть на мачту не давала покоя и сна. В обед встал, без аппетита пообедал. На море стоял полный штиль. Мы двигались на промысел. Посмотрел на мачту снизу вверх. Не очень высокая мачта, не больше 10-12 метров, но лезть всё равно не было желания. Хотя на море стоял штиль, было видно, что мачта всё равно раскачивалась. Попытался найти среди матросов желающих слазить на мачту место меня за пару пузырей на берегу горячительного. Получил достойный ответ, что они начинают новую жизнь по окончании рейса без употребления спиртного.
Народ собирался на палубе после обеда покурить и посмотреть, как я полезу на мачту. Все уже были в курсе, что я не хочу это делать. Зашел к с стармеху, сказал что полезу, но надо, наверное, лечь судну в дрейф или двигаться малым ходом. Боцман дал пояс монтажника. Нашел лампу с двумя спиралями. Оделся потеплей и вышел на палубу. Весь экипаж находился на палубе. Попытки дать какие-то умные советы пресекал, предложив самим слазить, но желающих не нашлось. Дали малый ход вперёд. Мачта вроде меньше стала раскачиваться.
Желание лезть всё равно не появилось, но жизнь заставляла. Единственный совет, что я воспринял - когда залезешь, не смотреть вниз. По скобам, приваренным к мачте, не торопясь, поднялся до верха. Зафиксировал себя с помощью цепи с карабином к мачте и довольно быстро заменил лампу. Крикнул штурманам, что бы проверили работу лампы. Лампа работала. Тут я совершил ошибку и посмотрел вниз. Вроде не очень высоко, но у меня появилась дрожь в руках и ногах. Хорошо, что был зафиксирован к мачте. Решил чуть посидеть на мачте, что бы всё прошло. Вниз больше не смотрел. Народ на палубе стал интересоваться, буду ли я сам слазить или организовывать моё спасение с мачты. Промолчав потихоньку слез и посоветовал остальным потренироваться на мачте и узнать как там хорошо.
После этого подвига моего я всё равно не любил высотные работы и даже передвижения, когда потом по работе приходилось летать на большие расстояния из Африки и Латинской Америки. Не люблю высоту и всё. Для меня лучше какая-то ржавая лоханка не первой молодости на воде, чем полёты на самолёте на новые пароходы.

Костя моторист.

Кроме механиков у нас был ещё моторист, который стоял вахту с 08 до 12 и 20 до 24 часов под наблюдением старшего механика. Обычно эта вахта была четвертого механика, но на наших судах нёс вахту моторист. Мотористы были обычно постоянные и более менее опытные, которые успели поработать в других конторах лучше, чем у нас и с выходом заграницу. Потом после каких-то нарушений им закрывали визу (заграницу) и им приходилось идти на работу к нам. Особенно это касалось алиментщиков. В рейсах бесплатно кормили и работа рядом, а также воздержание от алкогольных напитков. В один из рейсов появился новый моторист, и звали его Костя. Колоритная фигура ростом 175, весом дл 90 кг и окладистой бородой. В рейсе познакомился поближе. Оказалось что сам из Питера и жил он, где то в районе Апраксиного двора Мучного переулка. Я в своё время жил в районе угла Садовой и Гороховой. Разговорившись, даже нашли общих знакомых. В работе показал себя как опытный работник в машинном отделении. Рассказал, как попал к нам. Работал он в конторе, которая перегоняла суда с Балтики на Дальний Восток. Зарабатывали нормально как все, которые ходили в «загранку», а также за счёт иностранных товаров, что привозили домой. Место было хлебное, поэтому и тех, кто что-то делал не по правилам, быстро сдавали кому надо, и провинившихся быстро лишали виз и увольняли. Попал и Костя на чем то, и пришлось уйти. Пока там работал, успел жениться, и завести ребёнка. После увольнения как все почти русские запил. Жене его это не понравилось, она развелась ним и подала на алименты. За неуплату алиментов тогда могли и посадить быстро, и так он попал к нам. Слабость к алкоголю осталось, и на берегу себе не отказывал. Один не пил, и поэтому друзья приносили, когда просил. Выходило, что во время стоянки даже не сходил на берег, когда стояли в Вентспилсе. В рейсе, как и все любители, давали зарок, не употреблять больше спиртного, и приходил ко мне взять почитать книги, что я брал в рейс. Я как не очень любитель алкоголя, пытался, как то воспитывать Костю и призывал ограничивать себя и гулять по берегу во время стоянки. Костя обещал всё изменить, но получив аванс, всё повторялось. Как то в рейсе, ближе к лету, я как то всё-таки уговорил пойти погулять в город. Тут Костя замялся и сказал, что в город ему выйти невчем. На мой вопрос - как так и почему, ответ был неожиданный. Он признался, что нижнее бельё он стирает, а верхнее он просто выбрасывал за борт, что бы ни возится со стиркой. То я смотрю, он ходит на вахту и после в одном и том же. Подумав и посоветовавшись с ним, решили, что на стоянке, он кроме аванса получит расчёт за рейс, и мы пойдём в универмаг и купим все, что надо для него. Рейс закончился и аванс, и расчёт я забрал у Кости, что бы ни было возможности, для него расслабится с алкоголем. Возникла новая проблема - в чём он дойдёт до универмага. Одежда на Косте даже издали была видна, что она рабочая и как то не очень подходила для похода в город. На судне для него было не найти по размеру. Выход я нашел. По закоулкам мы с ним добрались до универмага, но когда мы зашли туда у работников магазина при виде Костиной одежды глаза сделались квадратные. Подойдя к прилавку, я объяснил продавщицам, что у Кости только что сгорел дом, и он остался в том, что на нём, и его надо одеть с ног до головы. Работники магазина поверили моим словам. Костю, за 1,5 часа с запасом одежды на несколько лет снабдили. После этого денег у Кости осталось на маленький банкет, что мы и сделали. Даже после того как я списался, а потом уволился с конторы, связь с Костей не терял и иногда с ним даже пиво иногда пили. Всегда он вспоминал, как я его одел и много лет носил, что купили в Вентспилсе. У каждого человека есть свои слабости и надо относиться к этому с пониманием. Жалею, что затем потерял с ним связь.
Пока всё. Кому интересно как мы жили в рейсах, и что иногда происходило, можно продолжить воспоминания.
Пишите и мы ответим.